Владимир Рахманов: «Все в глазах смотрящего»

Актерская стезя - это и авралы, и разъезды, и как в песне «Веселых ребят»: «Где придется заночуем, что придется поедим». Все это близко, и, как говорит мой собеседник, артист Курганского государственного театра драмы Владимир Рахманов, еще и как у Остапа Бендера, одновременно игра на сорока досках.

– Владимир, сколько вы уже в профессии?

– Официально с 2009 года, неофициально – с 2004-го. Промежуток такой, потому что я учился в Челябинской академии культуры и искусства. Учеба была очно-заочной, поэтому были при театре, учились на базе колледжа культуры и ездили в Челябинск учиться у тех педагогов, которых не было у нас в Кургане.

– Весь этот путь в команде?

– Да была команда. Из десяти поступивших окончили курс четверо. Это Анна Захарова, Анна Сараева, Анастасия Быбина и я.

– Владимир, как вообще появился интерес к театру, может быть из детства, и был ли первоначальный образ театра?

–Театр – это не только профессия, но и стиль жизни, это все. У Коляды Николая Владимировича есть пьеса «Всеобъемлюще». В итоге театр – это понятие всеобъемлющее. Туда несешь все, что у тебя есть, оттуда берешь все, что тебе дается. О первом ощущении театра, впечатлении я уже несколько раз рассказывал в интервью, но повторюсь. Когда я был маленький, у меня была детская библиотека, то есть мама увлекалась собиранием книг, чтением. Папа увлекался. И мне тоже создавали детскую библиотеку. Там была одна брошюра, которая мне досталась от моей тети, которая в своей молодости очень любила актеров, собирала всевозможные открытки. И вот у нее был такой буклет «Театр Вахтангова» с фотографиями из спектаклей «Турандот», «Миллионерша». И вот эти фотографии мне очень нравились.

Потом я узнал, что у нас в городе есть театр. То есть я знал, но далек был от всего этого. Еще, будучи студентом лесотехнического факультета института в Екатеринбурге, я сбегал раза три и пытался поступать в Свердловское театральное училище. Меня пару раз принимали, но приезжала мама и забирала. Театр – это же не профессия. Лес от тебя никуда не уйдет, и нужно доучиться, получить специальность…

А вообще я любил кино смотреть, участвовать в школьных театральных постановках. Пару раз даже сам ставил что-то как режиссер и музыкальный оформитель. Когда мы выпускались из школы, устроили творческий концерт. Пели, танцевали. У меня был монолог Мефистофеля из «Фауста» про учебу.

Потом все завертелось, я стал инженером лесного хозяйства. Честно несколько месяцев проработал по специальности. Потом ушел в Дом культуры, начал учиться на режиссера, но не доучился, потому что знал, что при театре открывали студию, где набирали будущих актеров. Я бросил колледж культуры и перешел сюда. И вот уже много лет работаю здесь.

– Каким оказался театр?

– У меня не было представления о том, какой должен быть театр. Я здесь познакомился с хорошими, замечательными людьми. Благодаря этим людям я и работаю до сих пор и понимаю, что мне здесь есть место, хотя было желание бросить все и уйти в другое место.

– Долго пришлось врастать или сразу – нести и забирать?

– Сразу, а по-другому никак. Ведь то, что ты сам себе напридумываешь, почти всегда получается не твое. Я не помню точно, кто сказал: «В театре было все, кроме тебя». Поэтому свой опыт и несешь на сцену. Потому что интересен в первую очередь ты. Не то, каким мог бы быть. или каким мог бы стать, или каким ты себя представляешь. Это все мнения ошибочные. Так что честнее, когда именно ты такой в театре, в жизни, на работе и в обществе, на улице и дома.

Приятнее получать, например, признание и награды или выговоры. Потому что понятно, где ты сам что-то сделал или

ошибся, потому что в любой работе бывают ошибки. Так проще работать. На лжи никакую правду не построишь. Когда я проходил прослушивание на роль Бэпо в спектакле «Берег неба», меня попросили вспомнить самую душещипательную сцену, за которую мне было стыдно. Я поначалу зажался, но потом вспомнил и зарыдал.

Из-за этого, наверное, как мне хочется думать, я и получил роль, которая мне дала большой шанс в моей жизни. Я ведь пришел в театр в неполных тридцать лет, взросленьким. Мне сказали, мол, молодежь тебе не сыграть. Я был согласен, мне бы только побывать на сцене. Дали роль Бэпо, мальчика, которому 16 лет, а мне уже далеко за двадцать. А ума у этого мальчика с отклонениями, как у пятилетнего. Вот такой парадокс.

– Кажется, такие парадоксы сплошь и рядом. Как правильнее все-таки играть или изображать?

– Все-таки играть. Изображать, наверное, подразумевает ложь. Мы все играем какие-то роли, в жизни, в первую очередь, мы все носим маски, видим и придумываем для себя какие-то обстоятельства. Так же на сцене. То же самое

– Владимир, вы руководили Курганским отделением Союза театральных деятелей, что это был за опыт?

– Мою кандидатуру предложил заслуженный артист Иван Степанович Дробыш. Я в Союз вступил в 2009 году, а в 2011 году стал председателем. Резкий взлет. Это работа больше административная, нежели творческая, но и здесь нужен творческий подход, ведь общаешься с артистами. Нужен свой подход к каждому документу, я бы сказал, инженерная мысль. Вот тут мне и пригодился лесотехнический.

– Известный штамп, что все актеры мечтают сыграть Гамлета. Но у вас-то амплуа откровенно комедийное. Как с этим быть?

– Судьба в театре сама работает на полную катушку. Она всегда тебе предложит другое. Тут есть два варианта. Сказать, все плохо, и искать другой театр, где тебя увидят. А есть вариант, как в моем любимом выражении. Если судьба подкинула лимон, то добудьте к нему вискаря и сделайте себе хорошую вечеринку.

Любая роль достается не просто так, она может быть комедийной и трагичной. Я могу уливаться слезами и биться в истерике, а могу балагурить, веселиться, но это вызовет только слезы. Все в глазах смотрящего. Я бы хотел, чтобы в тех ролях, которые мне дают, я был бы органичен.

– А есть роли, которые буквально ломают?

– Такой роли, которая бы меня не ломала, пожалуй, и нет. В спектакле «Ladies' Night» я своего героя Гэвина представлял одним, режиссер другим, находили консенсус, и только после нескольких спектаклей я понял, что режиссер был прав.

– В каких образах наиболее комфортно?

– Во всех нормально себя ощущаю. Но если вдруг чувствую ненормально, значит, что-то делаю не так. Это как ходить на двух ногах, если неудобно, значит, в ботинок что-то попало. Судьбоносной стала роль Бэпо, потому что после этого я сыграл несколько умалишенных, например в «Шведской спичке» – Данилку-дебилку. Есть сказки, где у меня персонажи отрицательные, но с некоей идефикс. И они ее достигают любым способом. Сам я поро, их не понимаю. Например, логическую цепочку Джафара: «завладею лампой, получу власть над джином, получу руку царевны Будур и с ней стану визирем». Но из этого списка можно удалить царевну. Вот на женщине и погорел.

– Есть ли такие спектакли, о которых сожалеешь, что мало в нем поиграл?

– Спектакли уходят по разным причинам: актер уехал, что-то оказалось «недокрученным». В этих ситуациях чувствую себя как актер, семь лет игравший СиСи Кэпвелла в сериале «Санта-Барбара», – актеры уходят, а ты все остаешься. Правда, приходят новые, свежая кровь бодрит и подстегивает, и начинаешь оценивать багаж умений коллег, бывает, что и у них что-то перенимаешь.

– Чтобы вжиться в характер, подолгу изучают людей. Происходит что-то подобное?

– Когда как. Был момент, когда я изучал досконально этикет, – мы тогда работали над спектаклем «Здравствуйте, я ваша тетя». Как накрыть по-английски стол. Сколько раз я репетировал этот момент дома, но в спектакль это не вошло, зато может пригодиться в обыденной жизни. В спектакле «Ужин дураков» долго не получался Коняш. Мучились с режиссером. И однажды пошли на корпоратив, где были танцы. И вот звучит музыка, я что-то танцую. «Вот! Это и было нужно, с этим и приходи на завтрашнюю репетицию!» Так появился Коняш.

– А трудно под режиссеров подстраиваться? Все люди разные…

– Режиссер – это профессиональный зритель. Ему виднее, как нужно, как необходимо, как целесообразно. Если ты не веришь режиссеру, то лучше в этом спектакле не работать. Контры на площадке мешают работать всем вокруг.

– Амплуа комического героя и в домашней обстановке проявляется? Или приходится играть?

– По жизни я оптимист. Всегда можно найти что-то положительное. Если жизнь горька, как лимон, сделай лимонад – вот мой девиз. В следующем году мне исполняется 40 лет. И этот промежуток жизни меня научил следующему: если ты ежедневно не находишь повода искренне улыбнуться, ты бездарно прожил этот день. Улыбнуться со смыслом может не каждый.

– Актер Владимир Рахманов востребованный?

- Даже не думал об этом. Бывает так, что в распределении ролей меня нет, но в ходе репетиции выясняется, что я нужен. Так получилось со мной и Татьяной Ампеловной Гомбоевой в спектакле «Ах, театр, театр, театр». В театре все возможно. На сезон не загадываю.

– Есть ли у вас фанаты?

– Думаю, нет. Я же не Земфира. Но есть зрители, которые спрашивают, играет ли сегодня Рахманов? И мне это приятно.

Приглашаю на знаковые спектакли знакомых, в частности, свою куму, я дорожу ее мнением. Она посмотрела «Ладу» и была очень недовольна постановкой, но тут она приобрела дачу и два

месяца прожила там безвылазно. Потом призналась, мол, была не права, действительно. сыграли все, как в жизни, включая идиоматические выражения.

– Удалось ли поменять родителям мнение о вашей профессии?

– Да. Это случилось после спектакля «Все в саду». Мы играли уже не премьеру. Ко мне приехала мама. Мы помирились после трехлетнего молчания, она, наконец, смогла принять меня как работника театра, актера. Сейчас она приезжает в Курган и смотрит все спектакли – и детские, и вечерние.

Беседовал Александр Теплухин.